Одна из самых неординарных девушек-диджеев в клубной индустрии, она упорным многолетним трудом заработала себе устойчивую репутацию сильной женщины и уважение большинства коллег.

— Наташа, в какой момент ты поняла, что хочешь быть клубным DJ’ем, или твоим основным направле-нием деятельности было все же радио?

— Что я хочу быть клубным диджеем, я поняла еще до того, как добралась до работы на радио. Просто на тот момент для воплощения своего «хочу» у меня не было возможности — не было денег на покупку вертушек и пластинок, поэтому все началось с радио, сначала на «Серебрянном дожде», а потом на «Станции 106.8». На «Дожде» вертушек, конечно, и в помине не было, но зато во время моих ночных эфиров часто происходило шоу «Пока спит генеральный директор», я усовершенствовала выданный мне плейлист по своему вкусу. Если Дмитрий Владимирович вдруг прочтет это интервью (Дмитрий Савицкий — ген. директор радиостанции «Серебрянный дождь»), — большое вам спасибо! А уже на «Станции», в соседней с эфирной студии стояли вертушки, в шкафах были пластинки, оставшиеся от того времени, когда «Станция» покупала винил для эфиров, и вот там уже я начала практиковаться.

— Ты переходила с «Серебрянного дождя» на радио «Станция 106.8» именно в качестве ведущей программы «Белые ночи», которая считалась одной из самых популярных среди слушателей. Расскажи про этот период в своей работе подробнее.

— В момент моего перехода на «Станцию» программным директором стал Дмитрий Коротков, и он набирал людей в эфир. Изначально программу «Белые ночи» вели Андрей Макаров и Иван Салмаксов, после ухода Макарова и исчезновения Салмаксова меня и поставили вести программу. Предполагалось, что под заранее подготовленные миксы я буду озвучивать новости клубной индустрии, но практика показала, что реальное присутствие нескольких диджеев гораздо интереснее, плюс это позволяло пообщаться в эфире и на отвлеченные темы, все происходило экспромтом, и, как мне кажется, не зря. Конечно, может быть, иногда мы перегибали палку в анонсировании того или иного мероприятия — благодаря этому я часто общалась с коммерческим отделом на предмет «где деньги?», но делалось все это, так сказать, «без задней мысли». Отчасти в этом и сейчас моя проблема, я не умею наживаться на коллегах. А примерно через год передо мной уже серьезно встала проблема записи эфира, так как мне нужно было одновременно играть в клубах, — а это уже не так интересно, так что эстафету ведущего принял Андрей Новак.

— А насколько тот год работы на «Станции 106.8» в рамках программы «Белые ночи» повлиял на твой круг общения, ввиду начала твоей карьеры клубного диджея?

— Все, что происходило в стенах «Станции» и на её вечеринках, это было наполнено яркими эмоциями, улыбками и интересными людьми. Мне, наверное, очень повезло, и я оказалась в нужное время в нужном месте с нужными людьми. Пусть сначала мое почти ежедневное, точнее еженочное, присутствие во второй студии сначала не воспринималось всерьез, на результате это не отобразилось, и очень скоро я не только сама играла в своих эфирах, но добралась и до танцпола, и даже до на тот момент заслуженной премии «Запиленный винил».

— В конце 90-х ты плотно сотрдничала с промо-группой Reactor Sound System. Какое влияние на тебя оказала тусовка тех лет? Она же была трансовая, насколько я помню?

— Тогда не было такого большого разделения на стили и подстили, как сейчас. Да и Reactor S. S. на тот момент в основном занималась организацией крупных рейвов, в которых принимали участие диджеи, работающие в разных стилистических направлениях и успешно, очень ярко сосуществующие на одной сцене. Ну а что касается влияния — да, я продолжаю общаться с некоторыми персонажами из той тусы, я всегда рада встретить их и порадоваться, что все живы-здоровы, я продолжаю собирать psytrance, иногда даже могу позволить себе его поиграть — почему бы и нет? Что касается psychill, то это вообще одно из моих любимых направлений, которые я играла, играю, и несомненно буду играть, это, наверное, мое что-то очень сокровенное, но им хочется делиться… Еще что касаемо работы в R. S. S. — за годы работы был приобретен бесценный, хотя может быть иногда и отрицательный, но опыт. Это вообще мои любимые грабли — приобретать отрицательный опыт в различных глобальных проектах.

— Помимо активной радио-деятельности в твоей биографии есть период работы на МузТВ в качестве шеф-редактора и продюсера программы «Элементы — модель для сборки». Расскажи, как появилась телеверсия уже легендарной в тот момент радиопрограммы.

Появилась программа в телеэфире благодаря Владу Коппу, который давно связан с телевидением, а каналу МузТВ на тот момент был интересен сегмент электронной музыки — проект «Теленочь», существовавший на тот момент, требовал обновления. В результате «Модель для сборки» появилась еще и в адаптированной для телевидения версии, а от Влада поступило предложение присоединиться к проекту для начала в качестве шеф-редактора, благо мое незаконченное ВГИКовское образование все же оставило свой след в моей голове. Через какое-то время так получилось, что я стала еще и продюсером этой программы, а Влад остался ведущим и ответственным за литературную часть.

— Почему программу «Элементы» убрали из эфира МузТВ?

— Все, как всегда, банально. Смена владельца канала, естественно, смена формата и смена ориентации — я имею в виду целевую аудиторию. Так что мы, если мне не изменяет память, стали первой программой, снятой с эфира с формулировкой «нам такие литературно-музыкальные изыски не нужны, мы работаем для лохов».

— Что, на твой взгляд, происходит сейчас с андеграундной сценой — она прогрессирует, как любят отмечать некоторые ее деятели, или же наоборот становится доступной только избранным ценителям?

— А у нас сейчас есть андеграунд?! Если мы говорим об андеграунде, то, во-первых, мы не берем во внимание мейнстрим, давай сразу разграничим два эти понятия. Если происходящее в клубной культуре сейчас ассоциировать с андеграундом, то это, на мой взгляд, катастрофа, потому что, послушав огромное количество музыкального материала, который сейчас не делает только ленивый, на ум приходит только одна мысль: «За что боролись, на то и напоролись». Все скатилось к примитиву коммерции. Для меня андеграунд, это, например, Спайдер, которого я очень люблю и уважаю — вот он может себе позволить играть то, что он считает нужным, и вести себя так, как он считает правильным, потому что он — один из первых (сюда же можно отнести еще нескольких диждеев и музыкантов, стоявших у истоков). А те, кто сейчас пытается задним числом вписать себя в аналы истории, как основатели андеграундного движения, кроме улыбки ничего не вызывают. У нас сейчас ситуация в клубной культуре — это мое личное мнение, с которым кто-то может не согласиться, кто-то может поддержать — так, как она складывается, это как-то неправильно. Все мы, если брать каждого диджея, музыканта, занимаемся одним и тем же делом, делить нам нечего — у нас есть один танцпол, для него мы и должны работать, чтобы каждый человек приходил где угодно на вечеринку и получал то, за чем он пришел. А сейчас получается, что на российской сцене, которая все-таки больше отождествляется с Москвой и Питером в первую очередь, а потом уже идет все остальное, сложилась ситуация «сравнения размеров причинного места». У кого больше возможностей агрессивного пиара, тот и на слуху. Так что я лично не вижу никакого андеграунда.

— В связи с этим хочу тебя спросить, ты согласна с тем, что в связи с наличием некой клановости, которая продвигает свои интересы в массы, некоторые диджеи потеряли возможность доносить свое творчество до аудитории, а аудитория потеряла возможность более широкого выбора? Ведь, если посмотреть, на отдельно взятых площадках и вечеринках играют одни и те же диджеи?

— Пока больше все-таки это напоминает песочницу и «отдай мою лопатку, я с тобой больше не дружу». Но есть на что равняться и к чему стремиться, благо опыт клановости в обычном шоу-бизе есть. В нем, никому не секрет, все давно по тому же принципу устроено. Быть может отчасти в этом виноват пресловутый человеческий фактор. Кто-то живет по одним моральным принципам, кто-то по другим, а кто-то вообще не утруждает себя этим — и так все пучковато. Вот и получается — это, естественно, применимо вообще для жизни, что кто рулит, тот и музыку заказывает. Другой вопрос, как долго люди смогут под эту дудку плясать. Хотя пока «пипл хавает», изменений не жди. Я, если честно, безумно скучаю по тем временам, когда диджеев было мало, когда все было понятно — кто, что и почему. Когда не было (или я их не замечала) персон, использующих запрещенные приемы — выливание грязи, апеллирование своими «дополнительными возможностями», жесткий пиар только «cвоих» независимо от качества. Таким образом аудитория часто не имеет возможности выбора и права голоса. Это негативно влияет на ситуацию в целом, хочется сказать на культуру, но то, что происходит — это больше похоже на её отсутствие. Как не печально, это называется «на войне все средства хороши»». При этом можно делать вид, что ничего не происходит, только пока ты «в себе» сложно подменить суть происходящего, непосредственным участником которого ты являешься…

— Вот уже на протяжении многих лет ты входишь в оргкомитет фестиваля «Казантип». Насколько, на твой взгляд, за время твоего участия в фестивале он изменился, в какую сторону, какие моменты, как человек, знающий все нюансы изнутри, ты бы могла отметить, повлиявшие на эти изменения?

— Лучше уточнить, чтобы тем, кто не в курсе, было понятно, чем конкретно я занималась на Казантипе одинадцать лет, потому что почти каждый год список моих обязанностей расширялся. Началось все с 1998 года с рейва «Реактор», где я записывала звук, а следующие два года я уже представляла Reactor Sound System как диджей и промоутер. Уже в Поповке я умудрилась помимо диджеинга выступить в роли продюсера съемочной группы от канала МузТВ в роли стейдж-менеджера танцполов «Улетай», «Панчо», Inside, в роли технического директора и, как это вроде бы называлось, министра культуры. Сложно говорить об изменениях на Казантипе, каждый год он разный, что позволяет проекту не стоять на месте. Конечно, хочется обратно на Реактор, поскольку, на мой взгляд, рейвы там — это один из самых ярких моментов в клубной культуре не только на просторах бывшего СССР, но и мира. С другой стороны, при переезде в Поповку с каждым годом Казантип становился более цивилизованным, расширился, да и диджеев за это время стало гораздо больше и почти каждому хочется «поиграть на Каzантипе». Что касается этого года, то я не поехала по причинам личного характера.

— Тебя редко можно услышать в Москве, при этом география твоих гастролей распространяется далеко за пределы России — вот уже несколько лет ты постоянный гость на европейских мероприятиях. Как получилось, что ты одной из первых российских девушек-диджеев стала представлять нашу страну на международной сцене?

— Ну, это слишком громко сказано — «стала представлять нашу страну на международной сцен», просто в какой-то момент так получилось, что я стала частым гостем в Чехии, где чуть было не осталась насовсем. Ну а потом «мадам Козявкина сама все испортила» — аккурат перед очередным туром я сломала ногу, чем, как полагаю, подпортила себе репутацию. Что касается Москвы — естественно, гастроли интереснее по двум причинам — охота к перемене мест, ну, и размер гонорара, который, как всегда, уходит на винил. Правда, это лето я провела в Москве на пляже «Улетай» в качестве диджея и арт-директора, где смогла вволю поиграть ту музыку, которую в основном слушаю дома.

— Чем, на твой взгляд, отличается публика европейских мероприятий, на которых ты выступаешь, от российской?

— В Европе люди более открытые, фриков гораздо больше, качество вечеринок лучше. Но в гостях хорошо, а дома лучше, так что остаться там я все-таки не решилась и вернулась домой к друзьям и березкам.

— Что думаешь о нынешней активной интеграции российских музыкантов и диджеев в мировую клубную индустрию?

— Что можно сказать, наконец-то это происходит с завидным постоянством, невозможно не порадоваться. Потому что я уже давно пришла к выводу — русские диджеи и музыканты — самые лучшие, у нас просто большая проблема с пиаром. Но под пиаром не следует понимать то количество спама, которое сейчас распространяется при помощи социальных сетей. Это скорее анти-пиар, потому что желание прослушать трек или микс после «Зацени! Проголосуй!», мягко говоря, пропадает.

— После Reactor S. S. ты, насколько знаю, не участвовала больше ни в одной промо-группе или лейбле. Не было ли у тебя желания войти в состав какого-либо подобного лейбла?

— Ну это может быть от отсутствия пиара . В 2003 году Лена Попова придумала «Провансаль» — спортивно-травматологический ансамбль («нелегальные вечеринки, панк-рок, кураж, кино, вино, домино. КаZан, Нарзан, сазан, фазан, кальян, мальян — андеграунд»), в состав которого на данный момент входят Лена Попова (СПб), Наташа Урман (Москва), Карина Саакян (Белгород), Земине (СПб), Юля Юла (Москва-Симферополь), Anna Haleta (Иерусалим). Мы не показываем сиськи (просто не хочется), наше все — это музыкальный и не очень trash (например, Romantic Collection Of Provansaь), не так часто, как хотелось бы, мы играем вместе и всегда это незабываемые (невспоминаемые) события.